В группу “Фудшеринг Москва” пришло сообщение. Каждый день их приходят десятки; это отличалось вежливым, извиняющимся тоном.
“Добрый вечер. Случайно нашла статью о вашем движении. Не знаю, подхожу ли я под ваши критерии нуждающихся, но все же решилась обратиться. Так получилось, что с начала декабря живу в полуголодном состоянии. Сейчас очередная неделя, когда в доме нет ничего из еды, только полбутылки растительного масла. Уже и сил нет, и голова почему-то раскалывается. Могу ли я попросить вас о помощи: если кто-то может подвезти хоть самую малость (у меня и на метро нет денег). Живу я рядом с <…>. Буду очень признательна.”
Как обычно, я написала ответ о добавлении в базу помощи, о том, что если рядом будет волонтер, постараемся направить его. Однако не удержалась от вопроса – как жили раньше и что произошло?
“Вся беда в том, что не могу найти работу уже долгое время, причин много: отсутствие опыта, физическая немощь, предпенсионный возраст, мне 54 года.”
На тот момент мы ожидали вывоз пельменей, и я уже прикинула, что сделав небольшой крюк, смогу охватить и этот адрес. На следующий день, когда 8-килограммовые коробки были уже в багажнике, я написала ей. Прошло несколько часов, но сообщение так и не было прочитано. Я выполнила первую часть маршрута и уже жалела, что сразу не взяла телефон, однако решила все-таки ехать в нужном направлении. Понимая, что ездить мне еще несколько часов, подумала, что неплохо бы и самой перекусить, и зашла в супермаркет за булочкой и ряженкой недалеко от нужного дома. Я ходила между рядами мимо таких же людей с корзинами, полными продуктов, и тут мне пришел ответ.
“Добрый день, Анна. Не знаю, смогу ли я переварить пельмени. Ведь я голодаю с воскресенья и меня второй день рвет желчью. Но всё равно спасибо. Телефон 8(***)***-**-** “
Я почувствовала замешательство. Подумав полминуты, написала, что все равно зайду, так как уже почти рядом. Уже не думая ни о каком фудшеринге, добавила в корзину куриную грудку, овсянку и пачку сахара, и направилась к кассе. Но еще минут через пять, когда я уже шла к машине, меня снова ждал сюрприз.
“Анна, можете не ехать, ко мне приехал сын. Извините, что побеспокоила.”
Я почувствовала себя глупо. Но что, я зря ехала? Отдам хоть пару пачек пельменей на будущее. На всякий случай переспросила, привез ли сын помощь.
“К сожалению, нет. Но при нём мне неудобно, стыдно принимать помощь от других.”
Тут я окончательно растерялась. Но все же смогла убедить ее спуститься, чтобы взять пакет.
“Ума не приложу, как я буду ему объяснять.”
“Только не звоните на телефон. Напишите.”
Мы постояли у подъезда минут пять. Это была совершенно обычная женщина, выглядящая даже моложе своего возраста, с приятным, но очень бледным и грустным лицом. Пару раз она отходила в сторону и наклонялась. Я передала ей все, что принесла, посоветовала вызывать скорую, если что. Она только покачала головой: уже вызывала, когда совсем плохо было. Приехали, посмотрели, посоветовали поесть. Уехали. От голода они не лечат.
Шел снег, в окнах горел свет. Мимо нас в сторону подъезда прошла пожилая консьержка, поздоровалась с моей собеседницей и сказала: “Девочки, с праздником!” Было 14-е февраля.
***
Казалось бы, это абсурдно, что в XXI веке, в Москве, человек может в прямом смысле умирать от голода. Тем не менее эта история пугающе типична. Хоть мы и не открывали прием заявок на помощь – ведь мы сейчас не сможем обеспечить их все – нам каждый день пишет множество людей, рассказывающих про нехватку продуктов у себя и вокруг себя. Точно такая же семья, возможно, живет в соседнем с вами подъезде, или в вымирающей деревне в 3 километрах от вас, если вы живете в загородном доме на Рублевском шоссе. Москва и ближнее Подмосковье – территория контрастов, где экономическое расслоение российского общества обнажено до предела.
Зачем мы пишем все это в блоге экологического проекта “Фудшеринг”?
Почему мы, занимаясь одной проблемой, влезли в совершенно другую, не менее острую и масштабную, но никак напрямую не связанную ни с защитой природы, ни с мусорными полигонами, ни с законодательными нормами утилизации?
Потому что мы сталкиваемся с ней каждый день, когда видим, кто, как и почему забирает продукты, кому раздают еду наши участники. Во всем мире тема борьбы с пищевыми потерями (food waste) тесно связана с темой продовольственной безопасности (food security), и чтобы не видеть этого в контексте нашей страны, нужно сознательно отгородиться от этой проблемы. Находясь в нашей действительности, надо иметь очень серьезные причины, чтобы продолжать строго придерживаться изначального принципа немецкого фудшеринга – распределять всем независимо от материального положения и уровня нужды. Осознанно отказаться от такого шанса, от мощного инструмента помощи, ресурса, который благодаря удаче, труду и поддержке множества неравнодушных людей оказался в наших руках.
- Такой причиной могло бы быть, например, желание сохранить все правила немецкого проекта, на который мы опираемся. Но давайте посмотрим, что происходит у немцев.
(жж Яны Франк, блогера и участницы немецкого фудшеринга)
Можете вы себе представить такое у нас, хотя бы в Москве? Я – нет, по крайней мере сейчас и в ближайшие несколько лет. Заметьте, немецкая булочная с радостью отдает только беженцам, пока им надо. И все очень рады. А когда проблема голода решается, фудсейверы снова берутся за работу и распределяют как могут, любому, кто согласится взять.
- Могут возникать опасения, что дополнительная работа, связанная с распределением именно нуждающимся, подбор и учет получателей, установление контакта между получателем и волонтером, по переговорам с фондами, отвлечет нас от основной работы – спасения как можно большего объема еды, а значит уведет от основной цели, снизит эффективность фудшеринга.
Но давайте посмотрим, где самое узкое место, где “бутылочное горлышко” развития проекта. У нас более тысячи зарегистрированных участников, а постоянно задействовано только меньшая часть из них. Некоторые по много месяцев ждут рассылки, просто потому что в их районе пока нет ни одной организации. И они готовы работать и вывозить, включая схему с нуждающимися. Прием новой организации-партнера производится по стандартной схеме: договоренность – рассылка и сбор команды – добор подопечных – старт вывозов – выбор куратора. Процесс становится автономным и существует без участия организаторов. То есть мы всегда заинтересованы в новых организациях и готовы масштабироваться в достаточно больших объемах и хорошем темпе. Когда мы формируем предложение, мы подробно рассказываем обо всех условиях участия для организаций. Давайте посмотрим, что из этого их мотивирует. Не будем сейчас вдаваться в юридические вопросы; будем рассматривать тех, кто может отдавать, и вопрос только в том, хочет ли он.
“В вас заинтересовала фраза про фонды и другие социальные составляющие. Пенсионерам и многодетным семьям – самое то.”
“Хотелось бы, чтобы еда шла тем, кто нуждается, а не хипстерам, которым лень работать.”
“Когда парень, мой ровесник, с руками и ногами, говорит, что он принципиально не тратит деньги на еду, то лучше выкинуть, чем ему отдавать. Без обид. “
Это цитаты из переписки с директором по маркетингу одной молодой компании. И такое мы слышали не раз. Нравится нам с вами это или нет, но людей, плотно работающих в бизнесе и далеких от проблем раздельного сбора отходов и метановых выбросов, экология мотивирует гораздо меньше, чем сочувствие к малообеспеченным и голодающим. Это реальность, в которой мы живем сейчас, и на то, чтобы ее поменять, потребуется много времени. А главное, практически невозможно насильно сделать людей сознательными, когда им от тебя ничего не надо. Запрос должен идти от них.
Если мы удовлетворим запрос бизнеса на благотворительность – бизнес удовлетворит наш запрос на экологию. И будет вовлекаться туда сам, ведь мы расскажем, сколько килограммов еды у них на самом деле выбрасывается – этого почти никто никогда не знает о себе, – покажем, сколько мы вывезли в этом месяце, в прошлом, в позапрошлом. Если им будет интересно, посмотрим вместе, как меняется динамика их остатков и почему, как она зависит от времени года, государственных праздников и прогноза погоды на выходные. Эта аналитика может оказаться очень полезна для планирования продаж и операций в сфере обслуживания, ритейла, производства, и она у нас делается бесплатно в полуавтоматическом режиме с помощью открытых инструментов и наших программных наработок, она интересна и нам самим, так как с ее помощью можно выработать рекомендации по снижению числа остатков. Но это уже другая тема.
- Возвращаясь к сознательности и личным предпочтениям, поговорим о тех, кто является движущей силой фудшеринга – о фудсейверах, наших участниках, которые ежедневно вывозят и раздают десятки, а иногда и сотни кг продуктов. Что думают они?
Вот тут, действительно, мнения разнятся, так как состав участников довольно неоднородный с точки зрения мотивации и социально-демографических характеристик. Есть волонтеры, которые давно в благотворительности и приходят в проект, чтобы получать дополнительную помощь для свои подопечных, есть те, кому просто нравится получать бесплатную еду для себя и своих друзей, потому что это движуха, это классно, это что-то новенькое. Есть экологически мотивированные активисты, которые узнали про нас именно в связи с нашей основной задачей по снижению пищевых отходов. Есть те, кто сами в той или иной мере нуждаются в продуктах, а обстоятельства не позволяют им устроиться на хорошо оплачиваемую работу – многодетные мамы, иногородние студенты и особенно пенсионеры. Они участвуют на общих основаниях, если могут, и мы готовы им помогать и объясняем по телефону периодически, что такое лс, чем отличается пост на стене от сообщения в диалог и так далее.
Еще до того как правило про распределение стало обязательным, мы провели анонимный опрос среди участников с целью узнать, кому они распределяют еду. Результаты нас приятно удивили – более 60% продуктов отправляется к нуждающимся и без нашей просьбы. Мы убедились, что и среди участников тоже есть запрос на участие в благотворительности, а создав и поддерживая общую базу контактов и наладив сотрудничество с фондами и пунктами помощи, мы поддержим их в этом.
Важной деталью является правило, согласно которому каждый участник может брать себе часть продуктов с вывоза. Объем этой части обговаривается для команды каждой точки индивидуально в зависимости от типа и объема продуктов, и от этого правила мы отказываться не планируем. Более того, участник обязан проверить продукты на пригодность, прежде чем передавать другим. Мы никогда не предложим нуждающимся то, что не стали бы есть сами. Этим мы подчеркиваем, что вся еда, с которой мы работаем, полностью безопасна.
Что же делать со сторонниками фудшеринга для всех вне зависимости от “голодности”? Во-первых, мы предлагаем им осознать, что пока ресурс ограничен, принцип “для всех” реализовать невозможно. Фильтр все равно есть, будет ли это доступ к интернету со стационарных и мобильных устройств, скорость написания комментария в соцсети, личная дружба с участником или стечение обстоятельств. Выбор этого фильтра во многом определяет вектор развития проекта, и лучше, чтобы он был осознанным.
Мы сделали свой выбор исходя из перспектив фудшеринга в нашей стране, наблюдаемой социальной ситуации, а также личных этических предпочтений.
***
В будущем, как только за свежим хлебом перестанет выстаиваться очередь в километр из нервничающих от неустроенности пенсионеров, как только перестанут голодать люди, которым не помогает скорая помощь, когда пекарням некому станет отдавать свои остатки – тогда-то мы и будем снова пристраивать еду по друзьям, коллегам и случайным знакомым. Они, наверное, тоже будут отказываться, говорить, что худеют, что после тренировки прошло всего полчаса, и вообще в злаковых глютен. А мы будем уговаривать, и делать для булочных аналитику о том, почему перед майскими праздниками им стоит сократить объем как минимум вдвое. Наши участники будут по-настоящему радоваться, если остатков станет меньше, а не вздыхать, что не смогут помочь своим пенсионерам. И больше не будет правила о раздаче нуждающимся, потому что нуждающихся не будет. Все будут накормлены и сыты, как в Берлине.
***
Как вы знаете, в России и в Москве, и в Санкт-Петербурге, и в некоторых других городах достаточно большое количество групп активистов занимаются фудшеригом в том или ином формате. Большинство из них смотрит иначе на вопрос распределения еды и благотворительности. Считаем ли мы, что весь российский фудшеринг обязан быть таким, как мы? Разумеется, нет. Понятие foodsharing произошло от сочетания “share food” – делиться едой, чтобы спасать ее от выбрасывания, а как это делать – решает тот, кто организует этот процесс, и нельзя обвинять никого в том, что он сделал одно хорошее дело, а мог бы два, или делает его недостаточно хорошо, или не так, как сделал бы ты, иначе люди вообще перестанут проявлять инициативу и делать что-то безвозмездно. Именно об этом говорится в “Законе доброго самаритянина”, где также есть пункт о продуктовых пожертвованиях, принятый в США именно для того, чтобы помочь бизнесу безопасно передавать излишки еды в некоммерческие организации.
Означает ли это, что мы планируем заниматься целевым сбором продовольственной помощи? Нет. Этим уже успешно занимаются другие организации, например, Фонд продовольствия “Русь”. Множество фондов будут рады принять помощь в виде продуктов, если организация решит специально выделить и пожертвовать часть товара, предназначенного для реализации, но они спокойно справятся и без нас.
Тот сегмент, которым мы сейчас занимаемся, может показаться довольно узким, но масштабы пищевых отходов огромны как во всем мире, так и в нашей стране, здесь нужна не только организаторская и волонтерская работа, не только социальная ответственность организаций, но и диалог с обществом и законодательные изменения. Только через просвещение и работу в самых разных направлениях, используя все доступные нам подходы и преимущества, мы можем хоть как-то подступиться к этой проблеме.
